Гибельная пучина, стирающая все доводы рассудка, обнажая истинные желания. То не было нежное томление влюбленного, превозносящего объект обожания, как невесомую музу, рядя ее в воздушные одежды поэзии. Нет, то – хищная, ненасытная одержимость, разрушающая храм морали, призывающая сплясать языческий танец на обломках былой добродетели. Как мерцающий свет, разрезающий ночной мрак, подобно последнему вздоху, наполненному надеждой. Мелькнувший лик счастья, чей сладостный поцелуй осел на губах, туманя разум. Броситься в бушующий водоворот чувств, сгорая до тла на костре страстей, упиваясь ядом наслаждения.
— Я не буду королевой наполовину. Либо я ваша, либо нет. Либо вы меня любите, либо нет. Либо я ваша, либо ничья. Со мной ничего не бывает наполовину, — голос Анны Болейн сладок, как патока, в которой добровольно увязает Генрих VIII.
— В ваших глазах расцветают бутоны ядовитых цветов, вспыхивают яркими искрами звезды, восходит солнце, разрезая тьму. Никто не достоин видеть вас, чувствовать нежность вашей руки, звать вас своей. Пусть уснут все тревоги и Англия скроется в дымке тумана. Напрасный труд бежать от пламенной любви, воюя с самим собой. Я желаю вас, Анна. И хочу, что бы вы потеряли голову от вихря чувств.
